Первые робкие шаги

Неуверенность, беспокойные мысли неужели не смогу?

И дни… день за днем, похожие и не похожие: обследования, осмотры, расспросы… симптомы болезней… Боже! Сколько их, этих симптомов!.. Что у больного?.. Утренний обход, вечерний обход, дежурство, доклад заведующему, клиническое обсуждение… Ошибка! Неужели ошибка? И снова больные… вновь поступившие, еще не выписавшиеся, умирающие. И снова жалобы, история болезни, назначения, манипуляции.

Неужели не привыкну? И вот ведь не привык… По сей день нет профессионального равнодушия, нет у меня, врача с тридцатилетним стажем, привычки к страданиям человеческим. Не могу привыкнуть к ним по сей день, прихожу домой с работы после вполне благополучных операций и вспоминаю, не просмотрел ли чего? Позвоню-ка в больницу… Так-то лучше. Спать спокойнее.

…Вскоре стали разрешать мне участвовать в хирургических операциях. Вначале вторым ассистентом (помощником). А через 2 месяца после моего прихода в клинику уже пришлось дежурить по неотложной хирургии в качестве ответственного хирурга. И опять трудности и волнения. Основные трудности в диагностике. Надо или не надо оперировать больного? Всегда с собой беру на дежурство книгу знаменитого француза Мандора. Читаю, перечитываю. И постоянно терзаюсь вопросом «Что у больного? Не ошибиться бы!» Вот подъехала карета скорой помощи. Дежурная сестра подает направление.

Читаю слова: «Острый живот». Пошел в приемную, осматриваю больную. Все соответствует: острый аппендицит. Опять читаю Мандора. Похоже. В том и беда, что похоже. А, может, не аппендицит — может, почечная колика? Читаю. Тоже похоже. Советуюсь с коллегами. Принимаю решение. Первое самостоятельное решение! Первый самостоятельный диагноз и первая самостоятельная операция. Кажется руки дрожат. Ищу аппендикс. Наконец найден червеобразный отросток. Он воспален. Диагноз верен. Отросток удален. Правда, не без подсказок и помощи опытной и благожелательной операционной сестры.

…Санитарка попросила меня обернуться и сухой салфеткой стала утирать мне лицо. Только теперь обнаружил я, что пот градом катился с меня. С радостным чувством одержанной большой победы выходил я из операционной. Через каждые полчаса находил предлог, чтобы зайти в палату к оперированной только что больной. Рассказывал о прошедшем дежурстве дома жене, близким друзьям. Думаю радость моя была не менее той, что испытывала моя больная при выписке из отделения.

Я спас жизнь человеку!

Это радостное чувство одержанной победы при выписке каждого пациента, перенесшего операцию, сохранил И. К. Ахунбаев на многие годы. На обходе профессора И. К. Ахунбаева ученики, окружавшие его, замечали как у той или иной постели больного вдруг теплел его взгляд, и радостная улыбка стирала сосредоточенность с сурового лица хирурга.

Это было хорошо известным всем признаком: больного можно выписывать — все прошло хорошо. И, действительно, вслед за улыбкой следовало распоряжение о выписке. Он был хирургом страстным, увлеченным, неистовым буквально до кончиков пальцев. Даже ассистируя своим ученикам, он не выдерживал и в самый ответственный момент в порыве вдохновения захватывал инициативу в свои руки и потом, закончив сложный этап операции, вспоминал об оперирующем хирурге. Но это не значит, что он не учил молодых хирургов, не передавал им свой богатейший опыт. Иса Коноевич был очень справедлив и внимателен к своим сотрудникам. Он хорошо знал их сильные и слабые стороны и умело составлял хирургические бригады, сочетая риск и знания, молодость и опыт.

«Хирург Ахунбаев», Н.И.Ахунбаева